Коммунисты всегда отличались фантастическим умением «класть все яйца в одну корзину». К началу блокады большая часть продовольственных запасов Ленинграда находилась на Бадаевских складах. Когда 8-10 сентября 1941 года в результате нескольких волн налетов бомбардировщиков Люфтваффе они сгорели (злые языки упорно твердили, что без немецкой агентуры и наводчиков с фонариками дело не обошлось) — голод наступил немедленно.
Первая блокадная зима 1941-1942 гг. была самой голодной и самой морозной.
От голода в первую очередь (еще осенью) начали умирать люди больные, ослабленные, дряхлые. Что неудивительно.
Во вторую, как ни странно, - здоровяки, богатыри, атлеты, спортсмены. Чаще всего истинная причина их смерти была чисто психологическая: они просто привыкли широко тратить силы, щедро расходовать себя. Не умели и не хотели жить вполсилы, ходить в четверть шажка.
В третью очередь умирали люди социально дезадаптированные и психологически не готовые переносить длительные трудности. Например, отшельники, одиночки, не умеющие и не желающие кооперироваться. Или, чаще, - наоборот: психологически зависимые от других, ожидающие помощи, поддержки от социума, нуждающиеся в заботе. По этой причине, кстати, в блокаду умерло удивительно много подростков и молодых людей, живших в семьях, с родными и привыкших к домашнему уюту. В то время как их более самостоятельные ровесники (студенты, ПТУшники), порой приехавшие в Ленинград издалека, зачастую выживали.
Неготовность и невозможность смириться с потерями (родных и любимых людей, привычного образа жизни, идеалов, ценностей и иллюзий) была вернейшей причиной самому пополнить список жертв.
Большая беда ждала семьи, в которых было несколько нетрудоспособных членов, нуждавшихся в особой заботе и уходе (инвалиды, пенсионеры, хронически больные). Для здоровых и дееспособных членов таких семей фактически единственным шансом спастись было быстрое проведение домашней, «самодельной» эвтаназии (суровая зима весьма этому помогала). Те, кто смог это сделать, и не замучить потом ни себя, ни друг друга угрызениями совести — чаще всего выжили. Подобных случаев, кстати, было не так мало, как принято считать.
Но, пожалуй, наиболее трагичная судьба ждала семьи, в которых глава семьи — единственный обладатель продуктовой карточки рабочего или служащего, решал проявить «героизм» и под девизом «я сильный — я потерплю» начинал делиться своим и без того скудным пайком с иждивенцами: любимой женой, ненаглядной дочкой, старенькой мамой и т.д. Такая семья обычно быстро теряла своего кормильца. И вот здесь начиналось самое страшное: на детскую или иждивенческую карточку вести активный образ жизни, что-то доставать и добывать было практически невозможно. Обладатели таких карточек могли пережить первую зиму почти исключительно «у себя дома под одеялом». Поэтому самопожертвование единственного кормильца становилось чаще всего смертным приговором всей семье.
Окончание следует
Posty
Brak komentarzy:
Prześlij komentarz